Персональный сайт Владимира Парошина

От автора: Сколько раз я проходил мимо этого дома. Всё размышлял, что надо бы его непременно запечатлеть. И я успел. Как только я его написал, его тут же снесли. Теперь на этом месте серое безликое здание. А тогда я прошёл двором и направо открылся мне проход. И был там ещё один дворик. Совершенно замкнутый, с деревянными постройками. Его я тоже успел написать. Но сейчас и того и другого уже нет. А потому вернусь ко двору первому.

Уже вечерело, когда я начал писать этот дом. Тёплое солнце ласкало стены старого особнячка. Из подъезда вышла молодая женщина и приостановилась, как бы задумавшись. И я вмиг понял –– вот это мне и надо для полноты сюжета. Оставил свой этюдник и поспешил к ней.

–– Роза, у меня к вам великая просьба. Постойте вот здесь пять минут. Я заканчиваю свой этюд. Вы мне просто необходимы. Вы войдёте в историю. И, Роза, молодая симпатичная татарочка постояла таки пять минут. А я написал замечательный этюд.

От автора: В этот день отправился я писать мост на Яузе. Один раз я уже работал с этим мотивом. И, помнится, что тогда буквально ошалел от рёва машин, несущихся вдоль набережной. Но тот этюд не сохранился и вот я снова вернулся сюда.

День был солнечный. Небольшая рябь искрилась по воде, и солнечные блики мерцали причудливым узором на сводах моста. Прямо подо мной, у набережной громоздился какой-то плавающий агрегат. Как позже выяснилось – это было речное судно для очистки Яузы. На палубной приступке сидел водник в тельняшке и курил. И тут подумалось мне: а почему бы не написать мост с этого судна. Идея воодушевила меня. Я облокотился на парапет и, как бы невзначай задел своим этюдником его чугунные перила. Водник посмотрел на меня, на этюдник.

Я перелез через парапет. Он принял у меня этюдник. Я шагнул на поручень и спрыгнул на палубу. Понимая, что времени у меня в обрез, я быстро разобрал этюдник и приступил к работе. Пока я писал Яузу и мост над ней, наполняя свой холст светом и бликами, во мне неотступно звучала старая песенка «Плыла – качалась лодочка по Яузе – реке». За давностью не помню, как я взобрался тогда обратно на набережную. Возможно, мне помогли водники.

Сегодня, впритык к тому мосту соорудили новый. Впрочем, это всего лишь железнодорожное полотно, подпёртое тремя пилонами. Но, главное, старый мост остался, и в погожие дни солнечные зайчики по-прежнему мерцают на его сводах.

От автора: Надвратную колокольню написал я двадцать лет назад. Уже в то время эта гостья из прошлого выглядела по меньшей степени странно средь современных застроек. Теперь же и вовсе разрушились её маковки, а из чрева колокольни растут кусты и травы. Справедливости ради надо сказать, что власти наконец-то заметили её и, появилась там, на стене табличка, из которой следует, что построена надвратная колокольня в 1915 году по проекту архитектора Благовещенского. Так быть может, пророческая фамилия её создателя оберегала колокольню более столетия?

На табличке также указано, что колокольня является объектом федерального значения и подлежит государственной охране. Найти её совсем нетрудно. По трамвайным путям, от метро «Бауманская» вы совершенно точно не пройдёте мимо неё.

От автора: Городской пейзаж случается по разному. Иногда берёшь этюдник и два небольших холста и отправляешься, как говорится, в свободный полёт. Самое досадное и печальное происходит тогда, когда побродив по старой Москве часа два - три, ты устаёшь эмоционально, не найдя своего сюжета и ни с чем возвращаешься в мастерскую. Но всё же чаще я нахожу своё и, прикинув какой из двух холстов по формату больше подходит моему замыслу, приступаю к работе.

Бывает и по-другому — мотаешься по городу по делам бытовым и, непременно заглянешь в два - три дворика, втайне надеясь, что откроешь для себя то, что и во сне не снилось. Вот и этот сюжет я нашёл мимоходом, прогуливаясь. Cделал набросок в блокнот и следующим днём пришёл сюда, в Воротниковский переулок.

Солнце клонилось к закату. Стены домов были залиты янтарным светом. Две девочки играли во дворе в "классики". Они очень органично вписывались в мой пейзаж и я попросил их повторить свои прыгалки. И запечатлел это на своём холсте.

Вполне довольный своим этюдом поехал я домой. Но в метро незаметно задремал. Накануне я недоспал, да и на этюде выпил пива. Вот меня и разморило. Очнувшись, я обнаружил, что этюда при мне нет. Этюдник здесь, а этюда нет. "Это ж надо такое! Украли, что ли?" — недоумевал я. Никогда ни до, ни после ничего подобного со мной не случалось. Конечно, я долго переживал. Всё собирался вернуться в Воротниковский переулок и повторить этюд. Время шло, и только по осени я выбрался туда.

Я обрадовался им. С того злополучного этюда прошло около трёх месяцев. Для этих девочек три месяца — целая жизнь. Но они помнили. Значит, не зря я вернулся сюда.

— Конечно, буду — сказал я. И договорился с ними, что они попрыгают на скакалках и поиграют в "классики". Так случилась эта картина, которую я назвал "Осенний свет".

От автора: Никаких архитектурных изысков во дворике не было. Но в своей незатейливой простоте он притягивал какой-то особой атмосферностью. Автомобиль "Крайслер" с проколотым колесом, похоже уже давно стал атрибутом этого двора. Люминесцентная лампа мертвенным светом смотрела из окна офиса. Меланхолично кружились последние жёлтые листья и опускались в лужу у подножия арки. Бывают состояния в природе (и, соответственно, в душе), которые уже никогда не повторятся. И такое надо непременно запечатлеть.

Я поспешил в мастерскую. Взял этюдник и подходящий холст. Не прошло и полчаса, как я вернулся сюда. Работалось мне легко. По опыту я знал, что такой мотив необходимо закончить на одном дыхании. Иначе уйдёт свежесть восприятия, её первобытность и, начнутся творческие мытарства. Но мне хватило запала и, думается, что я справился со своей задачей вполне достойно.

От автора: Этот домик находился на улице Чаплыгина. В просвете между застройками я заметил яркое солнечное пятно и поспешил туда. Домик очаровал меня совершенно. Солнце стояло в зените и я засёк время, с тем расчётом, чтобы прийти сюда заранее. Ведь я должен успеть сделать рисунок, покрыть холст красочными слоями и, наконец обозначить домик в цвете. Чтобы когда солнце осветит угол домика нанести главный световой акцент.

Этюд мне удался. Без ложной скромности скажу, что этюд "Московский дом" нравился зрителю. Несколько раз его приобретали через художественный салон и в моей мастерской. В какой-то момент я решил, что пора его написать для своей коллекции. С таким настроем я отправился с этюдником на улицу Чаплыгина. Но дома уже не существовало. На том месте был вырыт котлован под новый дом. Хорошо, что сохранились фотографии домика с натуры и с моего предыдущего этюда. И я восстановил этот домик. Для себя.

От автора: Сотни раз проходил я этим местом. Всё присматривался к пристройке, и вот, решился написать её — ведь снесут, не сегодня - завтра.

Давно заметил странную закономерность — стоить только написать какой-нибудь особнячок или дворик, как его тут же сносят. Хоть не пиши, чтобы не искушать неведомые силы. А тут такая пристройка, совсем ветхая.... Да ещё лампочка горит в подъезде. Зачем она горит среди белого дня — непонятно. Но свой тонкий нюанс в настроение она добавляет.

Вот уже восемь лет прошло, как я написал этот этюд. А пристройку почему-то не сносят.... Хотя всё вокруг изменилось. И мне, старожилу этих мест, порой не узнать переулки между Сретенкой и улице Трубной.

От автора: Приехал я недавно на улицу Сергия Радонежского навестить кариатиду, которую изобразил двадцать лет назад. Уж и не думал я, что она сохранилась. Место это узнал с трудом. Тогда эта улица называлась Тулинская. Арку там застеклили, всё окрест облагородили. Саму кариатиду подштукатурили и подкрасили. Видно, сочли её важным артефактом. Нынче там какой- то медицинский центр.

А тогда, двадцать лет назад, когда я стоял там с этюдником, местный житель поведал мне историю про кариатиду. Якобы один состоятельный человек, предположительно купец, полюбил девицу из простолюдинов. Но что-то у них не сложилось. То ли девица трагически погибла, то ли их разлучили. Не знаю.

В общем, тот, разлучённый, заказал скульптору эту кариатиду в память о своей возлюбленной. И вот, давно уже нет того купца и его возлюбленной. И свидетелей нет. Ну, а я рассказал вам эту байку со слов другого рассказчика. Как говорится в народе, за что купил, за то и продал.

От автора: Этот дом выделялся среди окружающих строений. Он был явным гостем из прошлого столетия. Патина времени не пощадила его. Деревянная резьба потрескалась, а кое где осыпалась. Скорее всего дом в своё время был купеческим. Я обошел его и решил писать со двора, где нет машин и любопытствующих прохожих.

Работалось мне в радость. Но это продолжалось чуть более часа. Послышался гул человеческих голосов и мимо меня потекла многоголосая вереница людей. Оказалось, что я со своим этюдником расположился рядом с фармацевтической фабрикой. Рабочий день закончился, и народ повалил к метро и на автобусы. Кто-то из них что-то спрашивал, кто-то искренне восхищался, кто-то особенно просвещённый что-то советовал. Но вот людской поток схлынул. Только один из них задержался около меня. С расспросами он не приставал. Остановился в сторонке и наблюдал. Видимо, его интересовал сам живописный процесс. Он долго не уходил. Я, увлечённый своим этюдом даже подзабыл про него.

Я согласно кивнул, и он ушёл. Что может быть хуже того, когда ты пообещал и сам зависим от своего обещания. Этюд я всё таки закончил в присутствии моего наблюдателя. Он знал тут все места. Где-то в закутке нашёлся пенёк, который послужил нам столиком.

— Вот жена, лобзик мой, пилит меня, что я злоупотребляю, что всю зарплату не приношу в дом, что за хозяйством не слежу, что до детей дела нет. И всё пилит и пилит с утра и до вечера, — жаловался мне собеседник, — что-то я стараюсь, делаю по возможности. Но я же не железный. Пойдёшь да и купишь четвертинку, чтоб расслабиться. И получается, брат, заколдованный круг.

Не помню, как звали моего случайного знакомого. Да это и не важно. Ну вот такой на сей раз вышел этюд. Впрочем, самим этюдом я остался доволен.

От автора: Очень часто бывает, что напишешь какой-нибудь московский сюжет, а потом обнаруживаются удивительные легенды сего места. По весне я писал дом, что стоял на берегу речушки Чурилиха в Кузьминках. Дом недавно горел и, крыша представляла собой сплошную головёшку. В такой дивный майский день, когда щебечут птахи и журчит вода, обугленная крыша выглядит противоестественно. И я её отреставрировал на своём холсте.

Уже позже знакомый москвовед поведал мне, что давным давно на этом месте стояла мельница. И вот здесь-то и услышал Пушкин о несчастной любви дочери мельника. И если верить москвоведу, то там, где я топтался со своим этюдником, лет двести назад прогуливался Александр Сергеевич, обдумывая свою поэму "Русалка".

От автора: Весь этот небольшой солнечный дворик был заставлен иномарками. Я выбрал точку для работы на противоположном тротуаре. Два или три раза оставлял я свой этюдник и ходил с блокнотом во дворик, чтобы зарисовать невидимые мною с тротуара уголки его, заслонённые машинами.

Редкие прохожие спрашивали: " А почему вы машины не рисуете?" Я отвечал: "Машины приедут и уедут. А дворик останется. Мне кажется, что без иномарок он естественней и гораздо симпатичней".

С тех пор прошло пятнадцать лет. Надеюсь, что солнечный дворик сохранился. Девочка - подросток, которую вы видите в окне, теперь уже взрослая женщина. А в летние дни по - прежнему на стене мерцает рефлекс от стёкол распахнутого окна. Да будет так.

Галерея с авторскими комментариями художника. Часть 4