статьи Владимир Парошин купить картину маслом

Талант - единственная новость, которая всегда нова.
Б. Пастернак

Эти заметки о творчестве и личности Владимира Парошина субъективны. Так случилось, что ЭТО воедино сложилось и глубоко живёт внутри меня… Осенью 1996 года я должен был открыть в Центральном Доме художника персональную выставку Владимира Парошина. С художником и его творчеством я ранее не был знаком. Поэтому за час до открытия я вошел в зал, где была развернута экспозиция, чтобы увидеть и вчувствоваться в неизвестный мне «материал». Увиденное меня глубоко взволновало и заворожило. На холстах небольшого размера были изображены домики и особняки старой части Москвы. Пленяла простота и безыскусность художественной манеры, сгущённый лиризм и тонкая грусть этих произведений. От них исходила эманация душевной теплоты и особого интимного настроения. Атмосфера зала была поэтической. Я вспомнил высказывание Пикассо: «Живопись может быть столь же поэтична, сколь может быть пластичной поэзия».

После эмоционального насыщения профессиональный глаз стал «ощупывать» и анализировать произведения. За кажущейся простотой и непринужденностью исполнения я обнаружил изысканность и артистизм пластического мышления автора: свободный и непринужденный рисунок, изобретательность композиционных решений, сдержанный благородный колорит. Нерасторжимое единство этих пластических категорий и трудно постижимая внутренняя жизнь и наполненность этих, на первый взгляд, скромных работ создавали неповторимую притягательную ауру. От работ исходил звук - тихий и прозрачно-чистый. На скрипке нельзя играть, не имея хорошего слуха, иначе инструмент будет звучать фальшиво. Образно-эмоциональный строй работ напоминал скрипичную музыку, причём живописный слух у автора абсолютный. Для меня стало очевидным - Владимир Парошин - незаурядная творческая личность со своей позицией, неповторимым видением мира и своей "пластической оптикой". Это был мой контакт с какой-то фундаментальной особенностью человеческого сознания, которая очень явственно проявляет себя в искусстве. На материале этой выставки я ещё раз укрепился в истине, что живопись - это таинственное искусство, которое порой принимает такие доступные для нас формы, что становится до странности похожим на действительность. На полотнах художника мой глаз видел то, что не раз я видел в реальности. Так почему же во мне происходило такое сильное эмоциональное переживание, когда я видел эти полотна? Это были не просто увиденные художником старые московские домики. В них был заключён мир, миросоотношение автора и его искусства. Мир, наш ежедневный мир остаётся неизведанным для художника, как космос, который исследует наука. Не знаю, бывает ли это с учёными, но чем глубже погружается художник в свой космос, тем более углубляется тайна. Многие художники пишут городские пейзажи, стремясь запечатлеть эффектные мотивы и блеснуть своей маэстрией. Задача Парошина принципиально иная - глубже проникнуть в реальность, непрестанно от нас ускользающую, изменчивую,… Атмосфера в его произведениях вневременная, метафизическая. В этом художественном пространстве нет людей, и эти старые домики живут своей самодостаточной жизнью. А может они метафора большого мира?

На открытии выставки было много зрителей. Я видел в их глазах отражение душевного тепла, внутренней сосредоточенности и полного эстетического удовлетворения. Владимир Парошин оказался похож на свои картины (а, может быть, они на него?). В его облике не было ничего внешнего, броского, но он запомнился сразу. Высокий, худощавый, с темными глубокими глазами и негромким голосом. И еще - с чуть наклоненной к собеседнику головой - он умеет слушать. Он общителен, но в то же время Дом его души открыт не для каждого.

На следующий год вновь состоялась выставка Владимира Парошина. Она открыла новую грань дарования мастера. Это были картины - сновидения. Они рассчитаны на многосмысловое прочтение и свободное ассоциативное восприятие. Мишель Фуко утверждал, что «…сновидения - одиссея человеческой свободы.». И он же еще: «…существеннейшее в сновидении заключается не столько в том, что оно воскрешает нечто из прошлого, сколько в том, что оно возвещает нечто из будущего».

Новые работы художника будоражили воображение недосказанностью, неопределенностью происходящего и ускользающей временной субстанцией. В них жило былое и будущее одновременно.

Мои отношения с Володей естественным образом переросли в дружеские. Его человеческие качества - цельность, искренность, надежность, глубина - мне очень по душе, и ими полнится его искусство.

После этого я видел и другие выставки Владимира Парошина. Эстетически и эмоционально представленные на них произведения возбуждали во мне глубокую гамму чувств и переживаний. Новые ракурсы видения, новые интонации, но то же тепло и тот же психологический автобиографизм.

Не случайно эти заметки названы «Поэзия и правда» - так назвал свою автобиографию Гёте. Искусство Владимира Парошина - поэзия и правда. Это правда жизни и правда искусства. Ксенофонт ставил в заслугу Сократу то, что он советовал людям изучать не далёкие звёзды, а познавать маленькую планету - собственную душу. Творчество Владимира Парошина - движение к этому вечному познанию.

Григорий Климовицкий. "Наш Изограф". Апрель 2003.