Творческая хроника

День  был  солнечный,  самое  время  для  этюда.  Благо,  мастерская  моя  рядом,  на  Трубной.  Не  теряя  время,  вернулся  я  во  двор  с  этюдником  и  холстом.  Встретился  мне  тут  благообразный  старичок.  Был  он  при  этом  дворе  чем-то  вроде  техника – смотрителя.  Познакомились  мы,   Соломонович  его  звать.  Понимая,  что  он  хозяин  этого  двора,  что  он  при  деле  и,  очень  дорожит  этим  статусом,  сказал  я  ему,  что    нравится  мне  этот  двор  и,  хотел  бы  я  его  увековечить.  Соломонович  был  весьма  польщён,  с  уважением  посмотрел  на  мой  этюдник  и  тут  же  позвал  двух  рабочих.  Рабочие  по  указаниям  Соломоновича  двор  подмели,  По  лестнице  поднялись  на  пристройку,  откуда  сбросили  старые  ветки  и  палки.  А  затем  и  я  взобрался  по  той  же  лестнице  на  пристройку,  откуда  и  написал  этот  двор.  И  кошка  по  крыше  ходила.  И  голуби  в  небе  парили.  А  значит  голубятня,  которую  я  не  увидел,  была  где-то  рядом.

 

---

 

Пленэрные  работы  случаются  по-разному.  Бывает,  мотаешься  по  городу  со  своими  житейскими  проблемами  и,  вдруг  замечаешь  дворик  или  арку,  мимо  которых  ходил  и  раньше,  но  не  замечал.  А  вот  в  этот  миг  твоё  внутреннее  состояние  совпало  с  внешним  состоянием  этого  дворика  или  арки.  И  ты  чётко  понимаешь,  как  нужно  перенести  это  внешнее  на  холст.  К  сожалению,   не  всегда  (по  тем  же  житейским  проблемам)  ты  вернёшься  сюда  с  этюдником.  А  бывает  по-другому:  отправляешься  ты  на  этюды  не  на  конкретное  место,  а  в  поиски  своего  мотива,  в  свободном  полёте,  так  сказать.  Так  было  и  в  этот  раз.  Исходил  я  всю  Пречистенку  и  всю  Остоженку  вдоль  и  поперёк,  но  так  и  не  встретил  своего  мотива.  День  был  уже  на  исходе,  да  и  сам  я  был  уже  на  излёте  в  своих  бесплодных  поисках.  И,  вдруг  (такое  всегда  случается  вдруг)  вышел  я  на  этот  дом.  И  сразу  понял  –  сейчас  или  никогда.  Поставил  я  этюдник  и  принялся  за  работу.  Только  успел  сделать  подмалевок, а  тут  и  окно  в  доме  засветилось.  Как  же  кстати!  Какой  же  нужный  акцент!   Всё - таки  вовремя  я  с  этим  домом  встретился.

 

---

 

Двор в Гусятниковом переулке

Впервые  увидел  я  этот  дворик  по  телевизору  в  каком-то  репортаже.  Абсолютно  урбанистический  голый  двор.  Без  деревьев,  без  кустов  и  даже  без  травы.   Позеленевшие  от  сырости  цоколи  стен,  несуразные  пристройки  непонятного  предназначения.  И  посредине  огромная  лужа.  В  общем  неухоженный,  неуютный  и  совершенно  тоскливый  двор.  Ютился  он  в  переулке  с  подходящим  названием  «Большевистский».  Тем  не  менее,  по  каким-то  внутренним  неведомым  законам,  поманил  он  меня. 

На  следующий  день  явился  я  туда  с  этюдником  и  холстом.  Моросил  дождь  и  я  решил  писать  двор  (вернее  его  фрагмент)  из  под  арки.  Прохожие  недоумевали:  зачем  этот  чудак  «рисует»  лужу.  Но  я  то  знал  уже  конечный  результат.  Просто  предстояло  немного  поработать.  И  вот  уже  лужа  оживает,  она  отражает  в  себе  старые  постройки,  тёмный  свод  арки.  Светлеет  пространство  двора,  поскольку  дождь  прошел,  и  выглянуло  солнце.  Правда,  в  этот  двор  солнце  не  попадает,  но  всё  равно  светлеет  от  рефлексов.  И  прохожим  теперь  уже  нравится  моя  картина  с  лужей.  Нравится  больше,  чем  сама  реальность  в  этой  арке.

Кстати,  в  том  же  1993  году  «Большевистскому  переулку»  вернули  его  историческое  название  — «Гусятников».  Но  на  реальность  это  никак  не  повлияло.

 

---

Искал  одно,  да  нашёл  другое.  И  это,   другое,   оказалось  значительнее  того,  что  я  искал  поначалу.  Уже  несколько  суток  подряд  я  просыпаюсь  с  рассветом,  приподнимаю  шторку  и,  видя  за  окном   хмурое  утро,  засыпаю  опять.  И  снится  мне   солнце.  Оно  крадётся  в  мой  двор,  в  тот  двор,  который  я  непременно  должен   написать.   В  полудрёме    спрашиваю    жену:  «Анюта,  там  солнце  есть?».   —  «Да  спи  ты,  спи,  неугомонный!  Нету  солнца» — отвечает  она.   Но  вот,  однажды,  жена  будит  меня  сама  и  говорит:  «Володя,  там  какие-то  просветы  в  небе…».  И  я  вскакиваю,  пью  чай  и  мчусь  в  мастерскую  за  этюдником.

А  началось  всё  на  исходе  минувшего   сентября.  Давно  задумал  я  написать  шлюз  на  Яузе.  В  своё  время  шлюз  я  писал,  но  подарил  человеку,  с  которым   впоследствии  связь  оборвалась.  А  значит,   повторить  первоисточник   не  было  возможности,  и  потому  пошёл  я  с  этюдником  на  натуру.  Вышел   к  Яузе,  там,  где  шлюз  и,  грустно  мне  стало.  Всё  там  перегорожено,  перерыто  — происходит  генеральная  реконструкция  сего  объекта  и,  писать  там,  вообшем   то  нечего.  Но  была  со  мной  тайная  радость….  Идя  сюда  кратчайшим  путём  по  Сыромятническому  проезду,  встретил  я  свой  заветный  мотив.   Такой  потаённый  уголок  из   обшарпанной  стены   со  слепыми  окнами   и  пристенка   к  ней.  И  только  солнца  не  хватало.  Но  тут  как  назло  настали  пасмурные  дни  до  того  самого  утра,  когда  появились  просветы  в  небе.  Пришёл  я  с  этюдником  на  то  место.  Но  в  октябре   солнце  уже  побледнело,   и  листва  пожухла.  И  всё  же  я  решился  написать  этот  уголок,  додумывая,  как  могло  бы   всё  это  быть  две  недели  назад.  Пока  я  два – три  часа  работал,  время  от  времени  заходили  в  этот  уголок  люди,  по  виду  клерки  и  перекуривали.  Закончив  этюд  и,  собрав  свои  художественные  причиндалы,  заглянул  я  за  угол  дома,  откуда   шел  народ  на  перекур.   На  двери  было  написано:  «КОМУС.  Центр  оптовой  торговли».  А  повыше,   над   дверью   я  с  трудом  прочитал  выцветшую   под  стеклом,  всеми  позабытую  вывеску  « Главный  информационно – вычислительный  центр  РСФСР».   Вот  такая  дислокация  во  времени….   

 

Владимир  Парошин   Май  2017г.

Архитектура

Таинственное  сооружение  проглядывало  сквозь  железную  ограду  и  листву   деревьев.  Представляло  оно  из  себя  стену  метров  пять  в  высоту  и  столь  же  в  ширину.  По  центру  стены  был  барельеф  косматой  головы,  а  перед  ней  возвышалось  что-то  вроде  вазона. По  краям  стены  по  две  пилястры  (полуколонны),  между  которыми  картуш,  на  котором  латиницей  обозначен  век  —  восемнадцатый.  Тут  же  мелькнуло  в  голове,  что  ещё  Александр  Сергеевич  и  иже  с  ним  знаменитые  его  современники  могли  лицезреть  это  архитектурное  сооружение.  Вверху,  на  фронтоне  опять  же  латиницей  было  написано:   ARCHITECTUR.    Слово  это,  я,  не  знающий  английского,  тем  более  латыни  перевёл  для  себя  как  АРХИТЕКТУРА.  Уже  позже  знакомый  москвовед    просветил  меня,  что  сие  сооружение  имеет  масонское  происхождение.   Что  косматая  голова,  это  —  Архитектор,  что  значит  Творец.  А  вазон  пред  ним,  вовсе  не  вазон,  а  Святая  Чаша  Грааля. Но  тогда  я  всего  этого  не  знал.  Тогда  я  просто  хотел  написать  этот  мистический  мотив.  Подсуетился  я  и  выяснил,  что  сооружение  это  расположено  на  территории  «Библиотеки   по  естественным  наукам».  Зашёл  я  на  ресепшен  (быстро  въехал  этот  модный  термин  в  наш  язык),  где  мне  сказали,  что  директора  библиотеки  сейчас  нет,  а  без  него  на  территорию  не  войти.  Пришлось  приехать  сюда  ещё  раз.  Директор  дала  мне  на  всё,  про  всё  три  часа.  И  я  управился  и  написал  этот  мотив.

Буквально  на  днях,  перед  написанием  этой  истории  навестил  я  те  места.  Нету  и  в  помине  там  той  архитектуры.  Висит  на  розовой  пятиметровой  стене  красная  тряпка-растяжка  с  телефоном   232.  4222.  Подошёл  я  ко  входу  в  библиотеку  и  встретилась  мне  пожилая  сотрудница  оной,  которая  ещё  помнит  то  масонское  сооружение.  Притушила  она  сигарету  и,  уходя,  сказала;  «Много  чего  уже  нет.  И  мы  тут  последние  дни.  Библиотеку  нашу  продают.»  Так  вот  почему  висит  там  эта  красная  тряпка   с  телефоном…

 

---

 

По Яузе

В  этот  день  отправился  я  писать  мост  на  Яузе.  Один  раз  я  уже  писал  этот  мотив.  И,  помнится,  что  тогда  буквально  ошалел  от  рёва  машин,  несущихся  вдоль  набережной.  Но  тот  этюд  не  сохранился  и  вот  я  снова  вернулся  сюда.

День  был  солнечный.  Небольшая  рябь  искрилась  по  воде,  и  солнечные  блики  мерцали  причудливым  узором  на  сводах  моста.  Прямо  подо  мной,  у  набережной  громоздился  какой-то  плавающий  агрегат.  Как  позже  выяснилось   –  это  было  речное  судно  для  очистки  Яузы.  На  палубной  приступке  сидел  водник  в  тельняшке  и  курил. И  тут  подумалось  мне:  а  почему  бы  не  написать  мост  с  этого  судна.  Идея  воодушевила  меня.  Я  облокотился  на  парапет  и,  как  бы  невзначай  задел  своим  этюдником  его  чугунные  перила.  Водник  посмотрел  на  меня,  на  этюдник.

–  Рисуешь?  –  спросил  он.

—  Рисую.  А  у  вас  тут  стоянка?

—  Да  нет.  Обед  у  нас.

—  А  можно,  я  попишу  Яузу  с  вашего  эсминца,  пока  вы  обедаете?

— Попробуй.

Я  перелез  через  парапет.  Он  принял  у  меня  этюдник.  Я  шагнул  на поручень  и  спрыгнул  на  палубу.  Понимая,  что  времени  у  меня  в  обрез,  я  быстро  разобрал  этюдник  и  приступил  к  работе.  Пока  я  писал  Яузу  и  мост  над  ней,  наполняя  свой  холст  светом  и  бликами,  во  мне  неотступно  звучала  старая  песенка  «Плыла – качалась  лодочка  по   Яузе – реке».   За  давностью  не  помню,  как  я  взобрался  тогда  обратно  на  набережную.  Возможно,  мне  помогли  водники.

Сегодня,  впритык  к  тому  мосту  соорудили  новый.  Впрочем,  это  всего  лишь  железнодорожное  полотно,  подпёртое  тремя  пилонами.  Но,  главное,   старый  мост  остался,  и  в  погожие  дни  солнечные  зайчики  по-прежнему  мерцают  на  его  сводах.

 

 

 

 

---

Владимир Парошин

---

 

 

 

  

 

 

---