стихи проза Владимир Парошин приобрести картину маслом

Кристишка повернулась лицом к стенке и стала разглядывать ковёр. Узоры на нём причудливо переплетались и превращались в листочки и цветы. Листочки разворачивались, подставляя свои ладошки, а цветы подрагивали лепестками, словно от ветерка. Среди лепестков она увидела глазки, которые смотрели на неё. И это было удивительно - никогда раньше она не замечала, что цветы умеют смотреть.
        -Так-тик, так-тик, так-тик - говорили часы.
        - Непонятно - подумала Кристишка - почему    так-тик, почему наоборот?    Она подняла голову и посмотрела на часы. Старинные часы висели под самым потолком и стрелки у них топорщились в разные стороны, словно усики.
        -Тик-так - качнулся маятник. Кристишка присмотрелась и увидела маленького человечка, который висел на маятнике и раскачивался.
        - Ты кто? - спросила она.
        - Я - Часик - ответил человечек. Он соскользнул с маятника и непостижимым образом оказался на столике у кристишкиной кроватки.
          Часик был одет во всё чёрное и белое. Чёрный костюм, чёрные туфельки и чёрная шляпка. Белый воротничок и белый платочек в нагрудном кармашке. Часик галантно отставил ножку, обнажив белый носок, снял шляпку и, поклонившись, сказал:
        -Я к вашим услугам, юная барышня. Затем он надел шляпку и добавил - Можете мною располагать по вашему усмотрению.
        Кристишке было удивительно, что к ней обращаются на «Вы» и называют её барышней. Она некоторое время изумлённо разглядывала Часика, потом    спросила нерешительно:
     - А как мне Вами располагать?
     -О, это решаете Вы сами. Я - Часик, как изволила заметить Ваша бабушка. Но это не важно. На самом деле я – целый час. И в моём распоряжении целых шестьдесят минут. Или как изволили выразиться Вы – минуточек. Но и это не важно. И, пожалуйста, говорите мне «ты». Ведь я - один час. Я - не сутки, где нас целая компания из двадцати четырёх часов.
     Часик отступил шажок, взмахнул ручкой, и, хоровод малюток закружился вокруг него.
     -Мы – минутки, мы – малютки - пели они и словно маленькие балерины танцевали вокруг Часика, а он, подобно дирижёру взмахивал одной ручкой в такт, а другой указывал на каждую минутку, словно пересчитывая их.
      - Тик-так, тик-так, тик-так - пели они.
      - Тик – так - сказала одна минутка, привстала на цыпочки, сделала пируэт и пропала неведомо куда.   Остальные минутки продолжали кружиться вокруг Часика, и Кристишка завороженно смотрела на этот хоровод. И                                 тут внезапно в мерное «Тик- так» ворвалось настойчивое: Тук – тук – тук. Кристишка оглянулась на звук и увидела ёжика. Ёжик бегал по столику. У края он останавливался, водил носиком по сторонам, словно принюхивался, глазками – бусинками посматривал на Кристишку и будто спрашивал: «А   дальше – куда»? А дальше он бежать не мог, ведь столик был для него слишком высок. И в альбом, где его нарисовала Кристишка, он    возвращаться не хотел. Так и бегал он, нераскрашенный. И было ему, такому неуютно и, как говорится, не по себе.
          Надо сказать, что Кристишка была натурой неугомонной. Она плясала и пела, рисовала мелками и карандашами, катала кошку Люську в коляске и помогала пылесосить, вырезала   новые наклейки в альбом и   прыгала со скакалкой, крутила «колесо» и рифмовала. Всё это она делала одновременно. Поэтому бабушке иногда начинало казаться, что у неё не одна внучка, а по меньшей мере две. В этой круговерти и сама Кристишка не всегда помнила, где она только что была и что она там делала. Вот и сейчас она смотрела на ёжика и пыталась вспомнить, где же карандаши.
В то же время она слышала как «Тик-так, тик-так, тик-так» стало удаляться и замирать, и наступила тишина. Кристишка увидела Часика, который стоял неподвижно с поднятой ручкой, и все минутки замерли тоже. Часик опустил ручку.
-Итак -   сказал Часик - тик-так. Шестьдесят раз я бегу по кругу. Шестьдесят раз я расстаюсь со своими минутами. Ведь я - время, А время никогда не останавливается.   Но сейчас тот единственный случай, когда это возможно. Время остановилось, его нет. И в это, если так можно выразиться, безвременье можно помечтать и загадать желание - Часик улыбнулся - итак, юная барышня, что желаете Вы?
Кристишка смутилась, посмотрела на молчаливые минутки, потом на Часика.
- Я ёжика хочу раскрасить - ответила она -    только я совсем не помню, где мои карандаши.
- Это поправимо, - улыбнулся Часик - ведь в Вашем распоряжении я - он снял шляпку и поклонился.    Но не забывайте: с одной минутой я расстался, совершив первый круг.
Кристишка отняла от шестидесяти один и радостно сказала:
- Пятьдесят девять! Осталось ещё пятьдесят девять минуток.
- Точно! - воскликнул Часик -   Совершенно точно! Абсолютно точно! Пятьдесят девять минут. Они Ваши, юная барышня. А сейчас - Часик улыбнулся и взмахнул ручкой - тик-так, сейчас время снова пошло!
- Тик-так, тик-так, тик-так - запели и закружились минутки.
Минутки кружились в танце, а Часик взмахивал ручкой и, слегка наклонив головку, посматривал на Кристишку, словно приглашая её полюбоваться этим хороводом. И невозможно было понять, где находятся Часик и его минутки. Потому что уже не на столике, а где-то дальше и выше кружились и парили они. И если внимательно наблюдать за ними, то их хорошо видно, а если смотреть, задумавшись, то их как бы уже и нет и только слышится: тик-так, тик-так, тик-так.
Кристишка сидела на   кроватке и не могла вспомнить, где же карандаши.
- Где же вы все попрятались? - вслух спросила она и нахмурилась. И сразу же    увидела жёлтый карандаш, который выглядывал из-под шкафа.
- Ах, вот ты куда закатился! - обрадовалась Кристишка. Она    соскочила с кроватки, схватила карандаш и посмотрела на ёжика.
- Жёлтых ёжиков не бывает - подумала она.
- Не бывает - сказал жёлтый карандаш. Он пошевелился у неё в ладошке и Кристишке стало щекотно и смешно   -   Я – Жёлтый. Я крашу осенние листья. Я крашу грудку синичке. Но мне так одиноко без моих друзей, без малышей – карандашей - пожаловался Жёлтый.
И Кристишка принялась искать остальные карандаши. Под своей кроваткой она нашла Голубого и Красного.
- Жёлтый, Жёлтый! - обрадовались они и наперебой начали рассказывать о себе.
- Я – Голубой. Я крашу весенний ручеёк.
- Я - Красный. Я крашу спелый помидор.
Я крашу грудку попугайчику - говорил Голубой.
Я крашу грудку снегирю - говорил Красный.
Наконец в углу, где сидели плюшевый волчонок и плюшевый тигрёнок, Кристишка нашла остальные карандаши. Все они так шумно радовались встрече, что совершенно невозможно было разобрать, о чём они говорят. Такой невообразимый гвалт они подняли. Но тут выяснилось, что не хватает одного карандаша, двенадцатого.
- Фиолетовый, где Фиолетовый? - волновались карандаши, спрашивая друг друга. Кристишка собрала все одиннадцать карандашей, зажала их в ладошку и принялась искать Фиолетового. И наконец он нашёлся. Фиолетовый почему-то оказался в кристишкиной тапочке.
Теперь, когда все двенадцать карандашей были вместе,   то они уже не помещались в    ладошке и, Кристишка, найдя   карандашную коробку, которая оказалась на подоконнике, стала складывать карандаши в неё, но Фиолетовый никак не хотел залезать туда.
- У меня носик притупился - хныкал он.
- А у меня носик совсем сломался - чуть не плакал Розовый, и всё время порывался выскочить из коробки.
Нужно было срочно найти точилку. Кристишка обшарила все уголки, где обычно играла и, наконец- то, точилка нашлась. Кристишка поставила свой стульчик, села и высыпала карандаши на столик. Она быстро заточила все двенадцать    и те, перешептываясь, слегка подпрыгивали на столике от нетерпения. Ведь их ожидало такое знакомое занятие.   И ёжик уже вернулся в альбом и ожидал раскраски.
Послышалось знакомое «тик-так, тик-так, тик-так». Минутки кружились в хороводе вокруг Часика. Но теперь их стало заметно меньше.
- Тридцать минут - сказал Часик - или полчаса, что впрочем, одно и то же. Если так можно выразиться, я уменьшился вдвое - и Часик улыбнулся.
- Я успею раскрасить, обязательно успею - сказала Кристишка, удивляясь тому, что Часик стал заметно меньше.
- Я ни секунды не сомневаюсь, юная барышня - Часик снял шляпку и поклонился. Часик был вежливый. Всякий раз, когда слышалось знакомое «тик-так, тик-так, тик-так» и Кристишка смотрела на него, он неизменно улыбался и раскланивался.
Кристишка поближе подвинула альбом, из карандашей выбрала Чёрного, чтобы раскрасить глазик ёжику. Ёжик приподнял мордочку и понюхал кончик карандаша.
- Не мешай - сказала Кристишка и покрасила ему пуговку носика. Затем Чёрным же она покрасила ёжику глазик.   Глазик весело подмигнул.
И тут Кристишка задумалась. Она видела ёжика на картинках и в мультиках, а живого ёжика она не видела никогда. Между тем карандаши в нетерпении подпрыгивали на столике и спорили между собой. Каждый из них считал, что именно он достоин раскрасить ёжика.
- Красным, оранжевым и зелёным ёжик быть не может - подумала Кристишка и положила три карандаша в коробку.
- И жёлтым ёжик не бывает - подумала она и положила жёлтый туда же.
Потом в коробку отправился ещё один карандаш, потом ещё и ещё.   И на столике остались всего четыре    - серый, чёрный, голубой и фиолетовый.
Серый она оставила потому, что ёжик серенький.
Чёрный - потому, что им хорошо получился носик и глазик.
Голубой - потому, что это был её любимый цвет.
А фиолетовый - непонятно почему. Может быть потому, что его она дольше всех искала.
Кристишка взяла серый карандаш и раскрасила им всего ёжика. Ёжик стал похож на большую серую мышку.
Тогда она взяла любимый голубой и раскрасила им спинку. И на серо-голубой спинке фиолетовым   карандашом она нарисовала ёжику колючки.
- Так уже лучше - подумала Кристишка, взяла из коробки коричневый и легонько им покрасила серую грудку.
Затем она достала из коробки розовый карандаш и раскрасила им ушки ёжику. Ёжик начал крутиться, пытаясь разглядеть свои ушки.
- Не крутись - сказала Кристишка - всё равно не увидишь. Ведь я же не вижу свои уши. Они у тебя розовые, вот такие - и она показала ёжику розовый карандаш. Ёжик повеселел и стал обнюхивать себя.
- Подожди, ещё не всё - она подумала и взяла из коробки жёлтый карандаш. Им    Кристишка немного подкрасила серо-коричневую грудку и мордочку ёжика.
Жёлтый был безмерно счастлив и тут же заявил всем карандашам, что без него не только синички не летают, но и ёжики без него, Жёлтого, тоже не бегают.
Синим и чёрным Кристишка раскрасила лапки и, отодвинув альбом, оглядела всего ёжика. Ёжик был хорош. Впрочем, он и сам был доволен собой.
И всё же чего-то не хватало. Но вот чего - Кристишка понять не могла.   Она задумалась и в тишине услышала: Тик-так, тик-так, тик-так. И увидев Часика, удивилась, как он   изменился - Часик стал маленьким. Кружась и раскланиваясь, он ручкой показывал на минутки. Их оставалось всего пять.
И в это время карандаши - Зелёный, Красный и Оранжевый, упрятанные в коробку, выкатились наружу и заспорили о своих достоинствах.
-   Яблоко - зелёное - говорил Зелёный.                                                                            - - Да нет же, яблоко - красное - спорил Красный, - и грибок тоже красный.    -- Да вы что! - возмущался Оранжевый - яблоко -   оранжевое и грибок оранжевый и вообще, всё вокруг оранжевое.
Кристишка нарисовала грибок и раскрасила ему шляпку красным, а ножку оранжевым. Нарисовала яблоко и раскрасила половинку зелёным и половинку красным. И к яблоку она пририсовала зелёный листочек.
Вот теперь всё было просто замечательно. Ёжик понюхал яблоко и грибок и уже привстал на лапки, видимо желая убежать из альбома, но в это мгновение послышалось: тик-так, тик-так, тик-так.
В комнате стало торжественно тихо. Кристишка увидела Часика, который кружился вдвоём с одной минуткой. Часик был совсем маленький, ростом с минутку.
- Я с Вами расстаюсь, юная барышня! - сказал Часик, - это мой последний круг - он снял шляпку и поклонился   - Тики-таки - сказал он, взмахнул ручкой    и пропал.
- Тики-таки - повторила Кристишка. Она посмотрела на старинные часы и ей показалось, что Часик раскачивается на маятнике. Но, присмотревшись, она поняла, что там никого нет.
- Тик-так, тик-так, тик-так - говорили старинные часы.
Карандаши сами прыгали в коробку, в свой домик и каждый при этом повторял: трик-трак. И так двенадцать раз: трик-трак, трик-трак.
Кристишка лежала в своей кроватке и разглядывала ковёр.
Цветы смотрели на нее, и лепестки их подрагивали, словно от ветерка.
Трик-трак, трик-трак, трик-трак-трик - доносилось с кухни. Звуки были знакомые.
- Бабушка моет посуду - догадалась Кристишка. Она ещё немного полежала, припоминая что-то своё. Потом соскочила с кроватки, надела тапочки, обнаружив в одном из них фиолетовый карандаш. Кристишка быстро нашла все двенадцать карандашей. Ведь она уже знала, где они попрятались, и где лежат коробка и точилка. Она села за столик, высыпала из коробки карандаши и быстро их заточила, потому, что хорошо помнила - все они пригодятся.
Скрипнула дверь и вошла бабушка.
- Ты уже встала, девочка моя? Вот и хорошо! Вот и поспала часик.
- Не часик, бабуля, а целый час - ответила Кристишка - и задумчиво, вполголоса    добавила - что, впрочем, одно и то же.
Последнее бабушка не расслышала, она заправляла кроватку.
Кристишка взяла чёрный карандаш и раскрасила ёжику кончик носика, а затем глазик. И глазик весело подмигнул.

ТИК – ТАК. Сказка для внучки