На своих небольших холстах
Владимир Парошин изображает домики и особняки
старой части Москвы. Он пишет темные
Арбатские закоулки, крутые холмы
Рождественки, затерянные уголки на
Софийской набережной.
Многие художники стремятся запечатлеть броские столичные виды и блеснуть
своим мастерством. Но задача Парошина принципиально иная. Он глубоко
проникает в непрестанно от нас ускользающую изменчивую реальность и
создает в своих работах
вневременную, метафизическую атмосферу. В его
художественном пространстве нет людей, и старые дома живут
самодостаточной жизнью.
В
картинах художника все приобретает одухотворенность – темные арки,
стены домов с отвалившейся штукатуркой, пыльные оконца, ржавые крыши
дворовых подвалов, мятые жестяные водосточные трубы, ветхие лестницы и
старые деревянные двери подъездов.
Поэтичные пейзажи Владимира Парошина пронизаны солнечным светом, несущим
настроение трепетной недосказанности, надежды и теплых воспоминаний.
Покой исходит от его произведений.
"Я с детства любил уединение, - говорит о себе Владимир Аркадьевич. - В
больших компаниях всегда терялся. В семь или восемь лет я убежал из
пионерского лагеря, лежал в ковыль-траве и думал о том же, о чем и
сейчас. Ничего не изменилось. Со временем появился жизненный опыт и
ремесло, приобретенное трудом. Но мироощущение осталось тем же самым".
Владимир Парошин трансформирует увиденное, убирает случайные детали,
подчиняя работу некой главенствующей идее. Он как бы вбирает в себя
увиденное, а затем возвращает зрителю облагороженный образ. Оттого
аллегории живописца так легко читаются.
"Двор для меня – живая субстанция. Пространство, в которое нужно войти
самому и ввести за собой зрителя", - так говорит о своем творчестве сам
художник.
Петр Глазков